Похожие
2) Мы проецируем на Другого свои детские травмы и потребность в индивидуации
Несомненно, на человечество надеяться нельзя. Как заметил в XVII веке в своих «Мыслях» Паскаль, мы — только слабые колоски, но все же колоски, которые могут написать Бранденбургский концерт, построить концентрационный лагерь или вообразить собственную кончину.
Ни один из нас не свободен от патологии, ибо никому не удается избежать детских травм. Как уже отмечалось, слово pathos — это производное от греческого слова, означающего «страдание». Термин «психопатология» можно дословно перевести как «выражение душевных страданий». Дело не столько в том, травмирован человек или нет, а если да, глубоко или нет; гораздо важнее, каким способом ему удалось адаптироваться к жизни.
Организация психической деятельности человека включает диапазон восприятия Я и Другого и совокупность рефлекторных стратегий, управляющих энергией взаимодействия между этими объектами. Главный мотив таких стратегий — стремление справиться с тревожностью, которая в контексте отношений с другими людьми может появиться вследствие экзистенциальных проблем. Их может создать Другой, нарушив наши границы или покинув нас. Таким образом, наши отношения страдают не в результате неизбежной жизненной травмы, а из-за тех стратегий и сценариев, которые сформировались в течение нашей индивидуальной истории и которые мы проецируем на Другого. В той мере, в которой мы хотим любить Другого и, в свою очередь, хотим, чтобы он любил нас, мы переносим на него свою историю. А как мы можем этого не делать? Очевидно, что не вся наша личная история — это история страданий, и нельзя сказать, что мы совсем не умеем формировать отношения с окружающими, но все хорошее себя бережет. А все плохое портит отношения с окружающими.
Более того, сами условия нашей жизни определяют наше страстное стремление к Другому. Как только в начале жизни произошло наше первое отделение от Другого, мы постоянно стремимся к нему вернуться. Можно сказать, что культура современной эпохи — это культура, основанная на тоске. Мы тоскуем по богам, ушедшим в «мир мертвых». Мы тоскуем по отношениям с другими людьми, по стабильности. Мы все являемся зависимыми и пытаемся наладить связи с помощью фармакологии, власти и денег, а в своем большинстве — с помощью Доброго Волшебника. Мы тоскуем по заботе, по тихой гавани, по целостности.
Наверное, так было всегда, но представители нашей культуры тоскуют еще больше: может быть, вследствие отсутствия таких отношений в семье и хранивших родоплеменную мифологию социальных институтов, которые служили людям в прежние времена. Незаметное исчезновение этих соединяющих нитей постепенно заставило нас сесть на мель узкого островка нарциссизма, одиночества, страха, эгоизма и тоски по любому Другому, который нас спасет.
