Похожие
Тем временем в 1985 году к власти в СССР пришел М. Горбачев, началась перестройка. При его активной поддержке спустя год новые руководители в советском кинематографе взяли курс на постепенный отказ от социалистического реализма. Внедряемый ими «реализм» достаточно быстро сменил ориентиры в искусстве — с оптимизма на пессимизм. В народе такого рода искусство метко прозвали «чернушным». Естественно, в таких условиях первыми оказались ненужными именно те творцы, талант которых нес в себе в первую очередь оптимистическое начало. К таким людям относилась и Вия Артмане. Кроме этого новые властители припомнили ей ее «брежневское» прошлое: все ее звания, работу в партии и т. д.
В 1986 году Артмане овдовела: ее муж скончался после тяжелой болезни. После этого неприятности посыпались одна за другой. Именно во второй половине 80-х Артмане была фактически вытеснена из кинематографа, как и большинство ее коллег, кто верой и правдой служил Советской власти. В тот период она снялась всего в трех фильмах: «Моонзунд» (1987; фрау Мильх), «Человек свиты» (1987; главная роль — Аглая Андреевна), «Спасенному — рай» (1988; Мария Ивантеевна).
Последними работами Вии Артмане в советских реалиях стали две роли в фильмах Валерия Тодоровского: в картине с характерным для того времени «чернушным» названием «Катафалк» (1990) она сыграла жену престарелого партийного функционера — Евгению Андреевну, а в «Любви» (1991) — бабушку Марины.
После развала СССР карьера Артмане в кино прекратилась, и осталась лишь работа в Художественном театре имени Яна Райниса, где она считалась одной из старейших актрис. Правда, и там ролей у нее было немного. А затем, когда новые буржуазные правители взяли курс на размежевание с Россией, у Артмане наступила черная полоса в жизни и творчестве.
Началось все в 1994 году, вскоре после того, как в Латвии был принят закон, согласно которому бывшие жители республики, покинувшие ее сразу после установления Советской власти, имели право получить обратно свою собственность. В итоге у Артмане была отобрана ее рижская квартира, в которой она прожила почти тридцать лет. Причем актрису больше всего поразил не сам факт отъема у нее жилплощади, сколько отношение к ней новых правителей. Когда она пыталась найти у них защиту, те прямым текстом говорили ей, что она должна «убираться к русским коммунистам». И это говорилось по адресу той, которая на протяжении долгих лет была гордостью Латвии не только в пределах республики, но и далеко за ее рубежами. Другое дело, что для новых правителей страны она никогда не могла стать близкой: ведь она была для них батрачкой, которая сменила прежнюю, буржуазную элиту. Теперь потомки той элиты брали реванш.
